«Пророческое слово — говорит св. Кирилл Александрийский —
вполне соответствовало обстоятельствам известного времени»[1].
Естественно поэтому, что для надлежащего понимания речей пророка Софонии нам
необходимо познакомиться с современным ему состоянием избранного народа, среди
которого он проходил свое служение. Сверх того, раскрытие исторической
обстановки, среди которой действовал пророк Софония, будет иметь значение и для
того, чтобы установить точнее время произнесения им своих речей.
Как видно из надписания, «слово Иеговы было пророку Софонии
во дни Иосии, сына Амона, царя иудейского» (1, 1). За это время, по
свидетельству священных историков (4 Цар. 22—23 гл., 2 Пар. 34—35 гл.), в
последний раз до Вавилонского плена предприняты были со стороны государственной
власти, поддерживаемой лучшими представителями теократии, самые решительные
меры к тому, чтобы искоренить в избранном народе нажитую веками склонность к
язычеству и обновить обветшавшее здание государства строгим проведением в жизнь
закона Моисеева, Цель эта не была достигнута, потому что болезнь была слишком
застарелой и потому неизлечимой. Дело в том, что в течение почти семи
десятилетий со вступления на престол Манассии и до 12-го года царствования
Иосии жизнь иудейского народа шла по совершенно превратному пути. — Дедом Иосии
Манассией были приложены все усилия к тому, чтобы оживить в стране прежние
языческие культы, которые с таким усердием старался искоренить Езекия, и
насадить новые, в особенности те, которых держался тогдашний властитель Азии,
царь Ассирии[2]. По сообщению священного
историка, «Манассия поставил жертвенники Ваалу и устроил дубравы (собств. 'srwt
— места, посвященные Ашере), учредил особый штат жрецов — kmrym для служения в
городах иудейских и окрестностях Иерусалима (4 Цар. 23, 5); в долине сынов
Энномовых был устроен тофет (огнище, очаг от 'ph жарить) — место, на котором
пред идолом Молоха горел постоянный огонь для жертвоприношения и очищения.
Словом, — прежде всего Манассия возобновил древний Ханаанский культ Ваала,
Ашеры и Молоха[3]. Этого мало, — Манассия
сделал то, на что не отваживался ни один из предшествовавших иудейских царей:
он дал место культу Ваалу и Ашеры со всеми его безобразиями в самом храме
Иеговы. «И в доме Господнем» — замечает с скорбью священный историк — «о
котором сказал Иегова Давиду и Соломону: в доме сем Я полагаю имя Мое навек, он
поставил истукан Ашеры, и (устроил здесь же) дома для посвященных Ашере» (baty
haqidsym (4 Цар. 21, 7; 23, 7).
Особенно заботился Манассия о насаждении и распространении в
своей стране религии могущественной Ассиро-Вавилонии: «и стал Манассия
покланяться всему воинству небесному[4] и
служить ему», — сообщает священный историк, — «и соорудил жертвенники воинству
небесному на обоих дворах дома Господня (4 Цар. 21, 3, 5), и поставил коней и
колесницы для солнца пред входом в дом Господень» (4 Цар. 23, 11), т.-е.
учредил при храме иерусалимском полное отправление культа «воинства небесного».
Как же, спрашивается, относился Манассия к религии Иеговы?
Весьма вероятно, что он не устранил совсем Бога отцов своих из того пантеона, в
который превратился храм иерусалимский, благодаря его религиозным
нововведениям, и что Иегова входил у него в состав «воинства небесного», как
одно из главных божеств[5]. Тем
не менее, все нововведения Манассии были равносильны совершенному искажению
религии Иеговы. Дело в том, что прежний культ его, в котором всего характернее
выражалась резкая противоположность религиозных воззрений на божество иудеев
тем представлениям, какие были у язычников, был заменен культами Ваала и
«воинства небесного», вследствие чего и Иегова, как член «воинства небесного»,
терял в народном сознании отличительные свойства Иеговы Бога Израилева, единого
властителя мира.
Но всем сказанным не ограничились религиозные мероприятия
Манассии: — он способствовал распространению в своей стране всевозможных видов
суеверий. И гадал, и ворожил, и чародействовал, — говорится во 2 Пар. 33,6 о
Манассии — и учредил вызывателей мертвецов и терафимов[6]. Вера
в волшебство и возможность сношения с миром умерших не была чужда народу
еврейскому и способствовала проникновению в его среду языческих суеверий:
поэтому волшебники и вызыватели душ умерших существовали всегда в Израиле, хотя
в потаенных местах, несмотря на строгие законы Моисея и решительные меры против
них со стороны некоторых царей (Втор. 18, 9—14; I Цар. 28, 9; 4 Цар. 17, 17;
Ис. 8, 19; 19, 3; 65, 4; Мих. 5, 12).
Старания Манассии распространить в своем народе языческие
суеверия находят себе объяснение в том, что последние были связаны с теми
культами, которые уже проникли в Иудею.
Такое положение дел, продолжавшееся притом около 7
десятилетий, не могло не оказать глубоко-вредного влияния на нравственную жизнь
иудейского народа. Прежде всего, одновременное существование даже при самом
храме иерусалимском разнообразных культов должно было произвести путаницу в
религиозных воззрениях иудеев. Если раньше они знали, что «Иегова выше всех
богов земных» и что служение Ему несовместимо с почитанием других богов, то
теперь, напротив, они клялись одновременно и именем Иеговы и именем Молоха
(Соф. I, 5); равным образом не видели они ничего несообразного в том, если,
совершив каждение Ваалу или «воинству небесному», они «становились пред лицом
Иеговы» для молитвы (Иер. 7, 9-10; Иезек. 8 гл.). Далее, столкновение и
смешение различных религиозных воззрений обыкновенно сопровождается охлаждением
человека к религии, которое часто граничит с совершенным неверием в Бога. Это
также замечалось в иудеях того времени (Соф. I, 12). Кроме того, что подобное
настроение иудеев не могло дат им твердой опоры для нравственной деятельности,
были в языческих культах и положительно безнравственные действия и обряды. Они,
конечно, оказывали самое вредное влияние на увлекавшийся ими народ. «И совратил
их Манассия до того», — читаем мы в летописях священного историка, — «что они
поступали хуже тех народов, которых истребил Господь от лица сынов Израилевых»
(4 Цар. 21, 9), — «хуже Аморреев» (21, 11). Действительно, нравственное
состояние иудейского народа, как изображается оно у пророков Софонии, Иеремии и
Иезекииля, представляется в самых мрачных чертах. «Походите по улицам
Иерусалима, — говорит пророк Иеремия от лица Иеговы, — и поищите на площадях
его, не найдете ли человека,... соблюдающего правду и ищущего истины» (Иер. 5,
1)? подобным же образом, и у пророка Софонии находится такая характеристика
высших классов общества: «Князья его (Иерусалима) посреди его — рыкающие львы,
судьи его—вечерние волки, не прекращающие ловли до утра; пророки его—мечтатели,
обманщики; священники его оскверняют святыню, попирают закон» 3,3—4; ср. Иезек.
22 гл.).
В это печальное время иудейского царства престол после
убиения Амона заговорщиками перешел к восьмилетнему сыну его Иосии. Малолетнего
царя, без сомнения, окружали люди, горячо преданные религии Иеговы; они — тои
воспитали в нем ту искреннюю глубокую привязанность к вере отцов своих, которою
он так отличался впоследствии.
Пока царь еще был очень молод, его руководители не решались
предпринять каких-либо мер против идолослужения и потому последнее оставалось в
той же силе, в какой было оно и при Манассии и Амоне. Но как только Иосия
достиг совершеннолетия и взял бразды правления в свои руки, немедленно же
обозначилось его решительное намерение уничтожить идолослужение в своей стране
и восстановить религию Иеговы во всей ее чистоте. По замечанию историка, он еще
«в восьмой год царствования своего начал прибегать к Богу Давида, отца своего»
(2 Пар. 34, 3). Можно думать, что священный историк имеет в виду открытое
проявление ревности царя к вере, и, прежде всего, очищение храма от мерзостей
идолослужения и восстановление в нем культа Иеговы (сравн. 2 пар. 29, 2—19).
Дело в том, что царь, достигший уже совершеннолетия, не мог смотреть равнодушно
на осквернение храма Иеговы языческими культами. С 12-го же года он
предпринимает энергичные меры к искоренению язычества: уничтожает и подвергает
осквернению жертвенники, священные деревья, высоты и вообще все места, на
которых совершалось идодослужение; представители языческих культов (kmrym) и
распространители суеверий (чародеи и вызыватели мертвецов) подвергаются строгим
преследованиям. В это же время Иосия обратил внимание на внешнее состояние
храма иерусалимского, который пришел в запустение в царствование нечестивых
царей и требовал подновления и поправок. Во время работ в храме была найдена
«книга закона Иеговы», которая, будучи представлена царю, произвела на него
такое впечатление, что он решился перестроить народную жизнь по новым началам.
Было окончательно запрещено принесение жертв Иегове на высотах (вне храма);
истребление остатков язычества распространилось и на пределы бывшего северного
царства, часть которого подчинил себе Иосия (4 Цар. 23, 8-9;23, 15—20). Было
установлено более благоговейное отношение к святыне храма, вследствие чего,
например, священникам из колена Левиина, принимавшим участие в идолослужении,
было запрещено приступать к алтарю (4 Цар. 23, 8—9). Закон Моисеев сделан был
судебным кодексом царства иудейского (2 пар, 35, 1—19). Обрядовые постановления
были проведены во всей строгости в народную жизнь (2 Пар. 35, 16—18). И, что
всего важнее, было созвано народное собрание и торжественно заключен завет с
Иеговой (2 Пар. 34, 29—32; сравн. 4 Цар. 23, 1 — 3). Вообще — замечает историк
в заключение обзора царствования Иосии — не было подобного ему прежде него, кто
обратился бы к Господу всем сердцем своим, и всею душой своею по закону
Моисееву; не восстал и после него подобный ему (4 Цар. 23, 25; 2 Пар. 35, 20).
И иудеи во время его т отступали от Бога отцов своих (2 Пар. 34, 33); только
это обращение их было неискреннее: обратилась Иудея ко Мне — говорит Иегова у
пророка — не всем сердцем своим, а только притворно (Иер. 3, 10).- С первого
взгляда кажется поразительною та легкость, с какою было произведено обращение
народа иудейского к Иегове после 70-летняго господства язычества и проведение
постановлений закона Моисеева в жизнь во всей их точности. Правда, это
обращение было притворное, тем не менее, для народа, жившего долгое время при
полной религиозной терпимости, и внешняя строгая дисциплина Моисеева закона
должна была казаться тяжелой. Поэтому, необходимо предположить, что желанию
царя — восстановить веру отцов своих были благоприятны особенные течения
народной жизни. Прежде всего, конечно, были люди, которые, подобно царю,
действовали в пользу истинной религии только ради ее самой, т.-е. по глубокому
убеждению в ее истинности и необходимости для прочного существования иудейского
царства; к ним принадлежали воспитатели и руководители молодого царя и такие
лица, как пророк Иеремия, первосвященник Хелкия и другие. Но число этих
преданных истинной религии лиц было очень мало, как ясно обнаружилось это в
быстром восстановлении языческих культов по смерти Иосии (Иер. 2, 18—19, 26—36;
3, 10; 7, 9—10; 8, 1 — 2: Иезек. 8, 5—18). Возбуждению религиозной ревности в
иудеях способствовало главным образом национально-патриотическое движение,
охватившее в данное время весь народ. Чем оно было вызвано? Ответит на этот
вопрос не трудно, если обратить внимание на внешнее политическое состояние
иудеи в царствование Иосии.
Предыдущие два царствования (Манассии и Амона) совпали с тем
блестящим периодом в истории Ассирии, когда ее политическое влияние
простиралось на отдаленный Египет, Эфиопию и страны Малой Азии. Но уже к концу
царствования Асурбанипала обнаружились признаки разложения могущественного
царства, а через какие-нибудь 20 лет по его смерти столица его Ниневия была
взята и разрушена соединенными силами Мидян и Вавилонян. Ниневия, без сомнения,
пала бы и скорее, если бы вторжение Скифов в Мидию не заставило Киаксара снять
осаду и начать продолжительную борьбу с неожиданным врагом. Быстрое падение
Ассирии оживило национальное чувство слабых пародов, придавленных железною
рукою властителя мира. Пока Вавилоняне и Мидяне были заняты борьбой со Скифами
и Ассирией и не в состоянии еще были продолжать завоевательную политику Ассирии
на западе, им казалось возможным вздохнуть свободно после долгого состояния
подчинения и подавленности. Национальные стремления оживились и в иудее. Здесь
пришли к убеждению, что необходимо воспользоваться этим временем для того,
чтобы собрать и соединить все народные силы и сделать по возможности прочнее и
совершеннее внутренний строй государства. Объединению народных сил не могло,
конечно, благоприятствовать господство в иудее разнообразных языческих культов.
Воспоминание о царствовании Езекии, на которое падало избавление Иудеи от
нашествия могущественного Сеннахирима, подсказывало необходимости
восстановления веры отцов, тем более, что боги Ассирийские, которым в эпоху
Манассии иудеи приписывали заслугу покорения Ассирии всех народов, с падением
могущества этой державы должны были потерять свое обаяние в глазах своих
поклонников. Таким настроением народа и объясняется та готовность, с какою
недавние поклонники языческих богов стали исполнять все религиозные предписания
Моисеева закона. Много, конечно, значил пример молодого царя, проникнутого
искренней религиозностью, а равным образом и общая любовь, которую он успел
возбудить к себе своею энергическою деятельностью во всех сферах
государственной жизни (2 Пар. 35, 24—25); прежде всего, он стоял во главе не
только религиозного, но и политического движения и был одним из горячих
поборников полной независимости своего народа. Вот почему многие религиозные
мероприятия этого царя, не смотря на то, что они, без сомнения, не нравились
сторонникам языческих культов, были приняты ими без сопротивления из уважения к
воле царя, хотя только внешним образом.
Итак, религиозной реформе Иосии благоприятствовало
национальное движение; но, так как последнее имело в виду совсем другие цели,
чем реформа, то и попытка Иосии, — искоренить застарелый недуг народа
иудейского, — привела лишь к внешнему обращению его к Иегове, продолжавшемуся
притом только до смерти благочестивого царя.
[1] Толкования Св. Кирилла Александрийского на
книгу пророка Исаии в русском переводе ч. 6-я, 6 стр.
[2] В данном случае Манассия
действовал, как представитель иудейской партии, увлекавшейся внешним величием и
культурой Ассиро-Вавилонского царства. Нужно заметить, что во время Манассии
Ассирия под скипетром Асаргаддона (680—668) и Асурбанипала (667—626) достигла
наивысшей степени своего могущества. В сферу ее политического влияния входил
даже Египет, в котором несколько фараонов сряду были просто вассалами
Ассирийского царя. Нечего и говорить, что такие государства, как Финикия и
Иудея, обратились в простые провинции могущественного царства. Частые походы
Ассирийских войск через Палестину, постоянные политические и торговые сношения
Иудеи с Ниневией и Вавилоном знакомили иудеев с богатой культурой
Ассиро-вавилонян; и то и другое, конечно, в связи с политическим могуществом
этой монархии действовало подавляющим образом на представителей слабого и
сравнительно менее культурного государства, каковым была Иудея; неудивительно
поэтому, что Манассия вместе с политическим повиновением Ассирии ввел в своем
царстве поклонение тем богам, которые покорили его повелителю весь мир
(Stade-Geschichte d. Volk. Isr. 1 В., SS. 624-626; Hommel-Geschichte Assyrien
und Babyl.SS.706-707). Сверх того, Манассия стремился и к тому, чтобы сблизить
теснее Иудеев с соседями. В 2 Пар 33, 11 мы находим известие, что Манассия был
отведен в плен военачальниками царя Ассирийского. А сообщения некоторых
клинообразных надписей, правда не совсем ясные вследствие больших пробелов,
дают возможность заключить, что плен этот был следствием восстания, которое
было предпринято иудейским царем в союзе с многими владетелями западной Азии.
Распространение в народе иудейском языческих культов и должно было, по мысли
Манассии, упрочивать связи его с соседними языческими народами.
[3] Ваал (b'l господин) — имя
финикийского верховного божества, в котором первоначально олицетворялась и
почиталась природа во всей совокупности своих сил и предметов. С течением времени
вследствие развития религиозных представлений, которое состояло в постепенном
переходе от чистого натурализма к антропоморфизму, это божество расчленилось на
два — 1) мужское, служившее олицетворением активной, производительной и
упорядочивающей силы природы (собственно Ваал) и 2) женское, олицетворявшее
собою пассивное воспринимающее начало природы; последнее получило имя Ашеры или
Астарты. А так как средоточием, или наиболее совершенным носителем зиждительной
мировой силы является солнце, то отсюда вполне понятно то, что с незапамятных
времен культ Ваала и Ашеры соединялся с обоготворением солнца. — Но развитие
религиозных представлений не остановилось на разделении одного божества на два.
Так как силы природы, и в частности солнечное тепло, не всегда оказывают
благодетельное влияние на жизнь людей, но иногда действуют и вредным образом,
то и в божестве стали различать опять две стороны: благодетельную и приносящую
человеку зло. Вследствие этого и божество, если не вполне разделилось в
представлении людей на два, тем не менее стало называться разными именами и
почитаться под различными формами, 1) как благодетельное и благожелательное в
отношении к человеку и 2) как враждебное ему и разрушающее его жизнь и
благосостояние. В некоторых городах Финикии и Сирии представления о божестве
складывались в особенные своеобразные формы, что привело к образованию частных
местных культов. Вследствие этого одно и тоже божество, например, Ваал, имело
разные наименования: Ваал-Фегор, Ваал-Зевул, Ваал-Берит и другие. Впрочем за
исключением подобного рода местных особенностей у Финикиян (и Хананеев)
благодетельное для человека начало природы олицетворялось в Ваале и Ашере, а
вредное и разрушительное - имело своими представителями Молоха (или
Ваал-Молоха) и Астарту; оба последние божества являлись лишь обратной стороной
благодетельных божеств, — и особенности Ашера в описываемую нами эпоху
почиталась и как виновница жизни и плодородия и вместе с тем как олицетворение
грозного и вредного для человека начала природы. Такие представления Финикиян и
Хананеев о богах, как носителях слепых механических сил природы, не могли
конечно, создать и настоящих нравственных отношений человека к божеству. Это
всего яснее отражалось на религиозных обрядах. Культ Ваала и особенно Ашеры
отличался шумным весельем, доходившим до разнузданности. При храмах Ашеры
существовали даже особые классы лиц женского пола, которые служили божеству
развратом. Иным характером отличался культ Молоха, олицетворявшего ближайшим
образом вредное действие солнечного зноя. Он представлялся жестоким и гневным
божеством, которое требует от человека больших и тяжелых жертв для своего
умилостивления. Таким средством и служило принесение человеческих жертв и
притом угодной жертвой считались не пленники и рабы, но любимые дети его
поклонников. Не меньшим изуверством отличалось и служение Астарте (Ашере), как
богине смерти и разрушения; самой угодной жертвой для нее считалось
самооскопление, вследствие чего при храмах ее жили массы скопцов (qdsym). Как
культ Ваала, так и культ Молоха с их разнузданностью и изуверством находили
себе всегда широкое распространение в народе Божием. В частности, что касается
культа Молоха, то он существовал среди народа иудейского со всеми своими
характерными особенностями и в царствование Манассии. Правда, писатели
исторических книг говорят об этом глухо, замечая, что Манассия устроил тофет (4
Цар. 23, 10) м провел сына своего через огонь (4 Цар. 21, 3), по-видимому, для
цели очищения; но свидетельства пророков Иеремии (7, 31. 19, 5) и Иезекииля (16,
20—21; 20, 31; 23, 37) не оставляют сомнения в том, что во время Манассии были
очень распространены человеческие жертвы. — Riehm. BHW., 1—2 ВВ. s. Baal, Aschera, Moloch; Delff. Grundzuge
der Entwickelungs-Geschichte d. Religion, SS. 132—138. Солярского
Библейский словарь 1 и 2 том; Троицкого — Состояние Евреев во времена Судей,
102—104 стр.
[4] Воинством небесным
(sba'-hasamayim называется в пророческих книгах совокупность небесных светил,
которые у Вавилонян и Ассириян служили предметом обожания; само название
объясняется легко из того впечатления, какое производили стройное расположение
светил и постоянство в их движении по небосклону на первобытного человека,
вызывая в нем представление о войске, приведенном в боевой порядок. Во главе
этого «воинства небесного» стояли, конечно, солнце и луна; за ними следовали
планеты и знаки зодиака. Культ воинства небесного представляет дальнейшую
ступень по сравнению с сиро-финикийским культом Ваала и Астарты. В религии
Финикиян солнце мыслилось, как средоточие мировой божественной силы; но
продолжительные наблюдения над небесными светилами привели людей к тому
заключению, что солнце находится в взаимоотношении с другими небесными телами,
и что последние, стоя близко к нему, составляют особый мир второстепенных
божеств, который оказывает влияние на жизнь людей и в тоже время является
истолкователем воли верховного божества (солнца). Эту волю верховного божества,
по которой совершается все в мире, можно читать по расположению и движению
светил. Отсюда ведет свое начало астрология Халдеев. (Vatke.
Religions-philosophie, SS. 389—392). — Почитание небесных светил входило в
общую систему церемоний культа Ваала, тем не менее в нем замечаются
значительные особенности. Прежде всего, поклонники светил небесных не нуждались
в особом храме; они совершали богослужебные обряды на кровлях домов своих;
затем в звездный культ не входили кровавые жертвы, а тем более человеческие; из
обрядов упоминаются только поклонение, курение и возлияния (4 Цар. 23, 12. 2 Пар. 35, 5. Иер 19, 13. 44, 17—19). Смотр. Stade-Geschichte des Volkes Israel
[5] Stade. Geschichte d. Volk. Isr. I В., S.
629.
[6] Здесь в немногих словах
историка заключаются указания на разнообразные суеверия. Первые два слова
('onin wnhs) имеют в виду стремление древних узнавать будущее по наблюдениям
различных явлений естественных или вызываемых искусственно, в которых думали
усмотреть откровение воли Божества. В частности 'wnn указывает на гадание по
облакам и небесным явлениям (расположению светил), которое было развито среди
Вавилонских астрологов. Словом же nhs (LХХ о'ьш?и'С,вго) обозначается
преимущественно предугадывание будущего искусственным путем, например, при
наблюдении движения воды, переливаемой из одного сосуда в другой, по полету
пускаемых нарочно стрел, бросанию жезлов, рассматриванию внутренностей убитого
животного (Иез. 21, 21). - В связи с предугадыванием будущего стояло
волшебство, которое имело целью воздействовать на природу сверхъестественным
образом посредством заклинательных формул и известных магических действий. Оно
обозначено словом: hsp (нашептывать). Для истолкования знамений и произнесения
волшебных формул нужны были знатоки своего дела (yd'wnym) т. е, люди одаренные
высшим введением. — Для цели предугадывания будущего служило и вызывание
мертвецов, которое ввел в свою страну Манассия. Люди, занимавшиеся
некромантией, назывались у Евреев 'wb или b'l-'wb (1 Цар. 28, 7). Это слово
производит от араб.: «ава» возвращаться, так что 'wb будет означать тени
умерших, возвращающиеся в землю вследствие произнесения заклинательной формулы
(Stade); но вернее производить его от евр. глагола 'bb — быть глухим (о
звуках), и тогда 'wb будет означать людей, произносящих глухие едва слышные
звуки (по переводу LХХ — eggastrimuqoi чревовещатели). Дело в том, что вызыватели душ
умерших были способны произносить таинственные глухие звуки, не шевеля губами.
В этих звуках и думали видеть речь явившейся из ада тени умершего, которая
входила в чревовещателя и производила эти звуки — Терафимы, упоминаемые в 4
Цар. 23, 24, были особаго рода фигуры идолов, которые имели вид человеческой
головы и могли приводиться в движение посредством тетивы или нитки. У некоторых
из восточных народов (Савеев) эти головы были настоящие человеческие, которые
прежде для предохранения от гниения погружали на долгое время в минеральный
состав; затем, эти головы прикрепляли к стене и, приводя их в движение,
старались получить ответ на заданный вопрос. При этом они верили, что душа
умершего поселяется по временам в эту голову и предсказывает будущее. В
большинстве случаев однако терафимы делались из золота или серебра, хотя
доверие к ним основывалось также на убеждении, что в идоле обитает душа
умершего человека. - Riehm. BHW, 2 B. s.: Todtenbeschworung и Wahrsagerei;
Stade — Geschichte d. V. Isr. 1 B., SS. 504-505; Троицкого — Состояние Евреев
во времена Судей, 125-147 стр.
Комментариев нет:
Отправить комментарий