Если те черты, которыми пророк Софония характеризует
религиозно-нравственное состояние иудейского народа, дают возможность
исследователю лишь приблизительно и притом только с вероятностью установить
время произнесения им своих речей, то еще менее можно найти у него ясных
указаний на определенные политические события его времени. Даже из речей его
против Филистимлян, Аммонитян, Моавитян и Ассириян мы не можем извлечь никаких
заключений о современном пророку состоянии этих народов, кроме тех разве
выводов, что пророк Софония произносил свои речи прежде взятия Азота фараоном
Псамметихом (Соф. 2.4. Herod. II, 157) и разрушения Ниневии соединенными силами
Мидян и Вавилонян (Соф. 2.14). Равным образом, угрожая иудеям опустошительным
нашествием врагов, пророк не обозначает прямо народа, который должен явиться
орудием гнева Иеговы. Между тем, как было замечено раньше, время пророка
Софонии отличалось особенным оживлением в жизни народов востока и важные
события тогда быстро следовали одно за другим. Неудивительно поэтому, что
некоторые из исследователей книги пророка Софонии стараются найти в его речах
отзвуки громких современных ему политических событий и утверждают, что врагов,
о нашествии которых на Иудею предсказывает пророк, следует видеть в Скифах,
вторгнувшихся в западную Азию во 2-й половине VII века (Крамер, Гитциг, Эвальд,
Шрадер и др.)[1].
Ни в исторических книгах Ветхого Завета, ни в писаниях
близких ко времени Вавилонского плена пророков не упоминается о нашествии
Скифов на Иудею[2].
Известия о вторжении Скифов в Азию почерпаются главным образом из истории
Геродота (1, 103—106; I, 73. IV, 1). Встречающиеся у других греческих писателей
упоминания об этом нашествии, по всей вероятности, имеют своим источником
рассказ того же Геродота; такова например краткая заметка в хронике Евсевия о
нашествии Скифов на Палестину (Eusebii Chron. lib. II в XIX томе Cursus
compl. patrol. ed. Migne, рр. 463—464)[3]. У Геродота о
нашествии Скифов рассказывается следующее.
Когда царь Мидийский — Киаксар (634—585), современник
Иосии, начал решительную борьбу с Ассириянами и после удачной битвы приступил
уже к осаде Ниневии, в это время пришло к нему известие о вторжении в его
страну с севера громадной орды Скифов. Киаксар поспешил им на встречу, но потерпел
совершенное поражение. Победа Скифов доставила им на целых 28 лет господство
над всей западной Азией. После битвы с Киаксаром Скифы направились к Египту;
но, когда они еще находились на южных границах Филистимской земли, Псамметих,
фараон Египетский, встретил их с мирными предложениями и успел уплатой
контрибуции отвратить опасность, грозившую его стране. Скифы повернули обратно
и во время следования через Палестину ограбили храм Афродиты (Астарты) в
Аскалоне. Своим местопребыванием Скифы избрали, по-видимому, долину Тигра и
Евфрата и, странствуя здесь по удобным для их лошадей пастбищам, занимались
сбором дани с Мидян и других народов западной Азии. Однако непомерное
корыстолюбие кочевников и постоянные вымогательства дани с побежденных
возбудили против них всеобщую ненависть, и Киаксару в конце концов удалось
хитростью и силою взять верх над ними и затем изгнать их совсем из Азии, где
они господствовали 28 лет. Уже после этого он возобновил борьбу с Ассирианами,
которая закончилась взятием Ниневии (Herod. i, 103—106; I,73; IV,1).
Вот что сообщает о нашествии Скифов Геродот. Весьма
вероятно, что Скифы при своем движении на Египет нанесли вред и Иудее. Но мог
ли иметь в виду Скифов пророк Софония, когда он произносил свои речи? — На этот
вопрос можно было бы ответить положительно в том случае, если бы был установлен
с точностью год похода Скифов на Египет. Между тем данных и для того, чтобы
определить вообще время нашествия и господства Скифов, далеко недостаточно:
Киаксар и Псамметих, при которых оно случилось, царствовали каждый долго и даже
период одновременного их царствования составляет около 25 лет; равным образом,
год взятия Ниневии, которое последовало вскоре за изгнанием Скифов, может быть
указан лишь приблизительно (между 625 и 605 годами). Поэтому историкам
приходится ограничиваться по вопросу о времени нашествия Скифов только более
или менее вероятными предположениями и точкой отправления для них в этом случае
служит рассказ того же Геродота о войне Киаксара с Лидийским царем Алиаттом,
стоящий вне связи с вышеуказанным повествованием о нашествии Скифов (Herod, I,
73—74).
Причиной этой войны, по Геродоту, было то обстоятельство,
что небольшой отряд Скифов, состоявший на службе у Киаксара и обитавший в
пределах Мидии, вследствие возникших неудовольствий на этого царя удалился из
Мидии в Лидийское царство и поступил здесь на службу к царю Алиатту. На
требование Киаксара выдать перебежчиков, Алиатт ответил отказом и следствием
этого отказа была война между Мидянами и Лидийцами, продолжавшаяся с переменным
успехом 5 лет. Наконец, на шестой год войны, когда Киаксар и Алиатт сошлись
вместе со своими войсками для решительной битвы, случилось полное затмение
солнца, которое произвело такое сильное впечатление на войска, что противники
немедленно вступили в переговоры и заключили мир. Посредниками при этом были:
Лабинет Вавилонский и Сиеннезий Киликийский. — В этом повествовании обращают на
себя внимание исследователей два обстоятельства, 1) что война началась из-за
небольшого отряда Скифов и 2) что посредником при заключении мира между
Киаксаром и царем Лидийским был Лабинет, владетель Вавилонский, которого
отожествляют с Набопалассаром. Если поставить эти известия в связь с рассказом
о вторжении Скифов, то получаются следующие выводы: 1) Так как о пребывании
Скифов в средней Азии прежде их вторжения при Киаксаре нигде у Геродота не
упоминается[4],
то отряд, находившийся на службе у Киаксара, вероятнее всего признавать
остатком или частью той орды, с которой вел долгую борьбу этот Мидийский царь;
следовательно, война его с Лидийским царем должна падать на время после
вторжения Скифов в Мидию. Далее, война эта была прекращена вследствие затмения
солнца, случившегося в 6-й год ее. А так как время всякого солнечного затмения астрономия
может определить с полной точностью, то на основании этой неподлежащей сомнению
даты является возможным установить время и Мидо-Лидийской войны и ближайших к
ней событий. По новейшим исследованиям, солнечное затмение, которое для средней
Азии должно было являться полным, было 18-го мая 622 года и 28-го мая 585 года
до Р. Хр. Те из историков (Нибур, Дункер и др.), которые отожествляют Лабинета
с Набопалассаром, разумеется, не могут относить битву Киаксара с Алиаттом к 585
году, потому что в это время Набопалассар давно уже был в могиле[5]. Но,
признавая днем этой битвы 18-е мая 622 года и вследствие этого назначая для
Мидо-Лидийской войны период времени с 627 года по 622 год, они этим самым
поставлены в необходимость разъяснить то, как возможны были во время Скифского
господства над Азией притеснения, испытания отдельным отрядом этих Скифов со
стороны Киаксара, и затем, кровопролитная война между двумя царями западной
Азии, продолжавшаяся, по-видимому, без всякого постороннего вмешательства целых
6 лет. Чтобы выйти из этого затруднения, исследователи, относящие битву
Киаксара к 622 году, вынуждены делать поправки в исторических и хронологических
показаниях Геродота, или навязывать им искусственное толкование. Так, по мнению
Нибура, война Киаксара с Лидийцами и вторичный поход его против Ниневии (Herod.
I, 106) падают на время Скифского господства, причем Киаксар действовал в
качестве вассала Скифов, требовавших от него лишь покорности и исправного
платежа дани и не мешавших ему вести войны с соседями. Дункер напротив
полагает, что Киаксар гораздо скорее, чем через 28 лет, освободил свою страну
от власти Скифов и что эти 28 лет Геродота означают не период времени их
господства над Азией, а лишь число лет, которое протекло от вторжения их в Азию
и до окончательного уничтожения всех остатков их громадной орды[6].
Несмотря на некоторое разногласие в частностях, оба эти
историка одинаково оказывают полное доверие рассказу Геродота о битве и
затмении, причем оставляются без внимания, как недостоверные, не только
остальные показания Геродота, но и свидетельства других источников. По хронике
Евсевия, борьба Мидян с Лидийцами происходила не при жизни Киаксара, а при сыне
его Астиаге спустя уже несколько лет но разрушении Иерусалима и тянулась около
10 лет (Euseb. Chronic. lib.
II, ed. Migne, ser. graecae tom. XIX, рр. 463—464). Следовательно, с большею
вероятностью следует относить известную битву, сопровождавшуюся затмением
солнца, к 585 году. Кто был участником в этой битве со стороны Мидян: Киаксар,
или Астиаг, решить трудно; только нужно заметить, что первый царствовал очень
долго и смерть его, по заключению некоторых историков, должна падать на 585
(или даже на 584 год[7]). Что
же касается отожествления Лабинета, содействовавшего заключению мира между
Мидянами и Лидийцами (Herod. I, 74), с Набопалассаром, то подобное
предположение противоречит и показаниям самого Геродота и другим источникам по
истории Вавилона. Царей Вавилонских с именем Лабинета у Геродота встречаются
двое: один из них был последним царем Вавилона пред взятием этого города Киром
(Herod. I, 188); второй Лабинет это — отец одноименного с ним Вавилонского царя
(Herod. ibid.). По согласному свидетельству Полигистора (Eusebii Chronic. lib.
I, сар. V, 3) и Абидена (Euseb. Chronic. lib. I, с. X, 3), подтверждаемому и
клинообразными надписями[8],
последним царем Вавилона был Набоннед (Nabul-nahid клинообразные надписи). Имя
это вполне соответствует Лабинету Геродота. Между тем никакого Лабинета или
Набоннеда, который бы царствовал в VII веке, эти историки не указывают; равным
образом отец Навуходоносора нигде не встречается с именем Набоннеда. В виду
всего этого нужно признать совсем бездоказательным утверждение, что Геродот под
именем Лабинета имеет в виду Набопалассара, основателя Вавилонской монархии,
умершего еще в конце VII века[9]. А
вместе с этим устраняется одно из важных оснований относит заключение мира
между Мидянами и Лидийцами к 622 году.
Далее, если относить Мидо-Лидийскую войну к 627—622
годам, согласно Нибуру и Дункеру, то по необходимости приходится производить
поправки в других показаниях Геродота, или навязывать им искусственное
толкование. Ни то, ни другое не может быть оправдано. В самом деле, мог ли бы
Киаксар, будучи вассалом Скифов (как думает Нибур), обращаться властно и
жестоко с отдельным отрядом их могущественной орды и тем более затевать из-за
него опасную войну на западе в то время, когда над его страной господствовали
сильные враги? Подобным же образом сокращать число лет владычества Скифов в
Азии так, как делает Дункер[10], мы
не в праве, в виду неоднократного повторения у Геродота, что Скифы
господствовали не более и не менее, как 28 лет (Herod. I, 106; IV, 1). А как
следует понимать это 28-летнее господство Скифов над Азией, в этом у нас
сомнений быть не может, если мы обратим внимание на смысл повествования
Геродота о преемственном господстве над Азией Ассириян, Мидян и Персов (I, 25;
I, 130), и уж во всяком случае причислять к периоду господства Скифов над Азией
и те годы, когда могущество их было сокрушено Мидянами и отдельные отряды
Скифов состояли на унизительной службе у своих бывших данников, едва ли было
возможно для греческого историка. Если, таким образом, войну Мидян с Лидийцами
с большею вероятностью следует относить к 590—585 годам, то для нашествия
Скифов остается промежуток времени с 634 года и по крайней мере до 618 года. А
вместе с этим старание некоторых исследователей (Гатцига) доказать на основании
хронологии, что речи пророка Софонии предшествовали нашествию Скифов и имели
своим предметом этих последних, не может привести к желаемой цели[11].
Напротив того, если мы после повествования Геродота о вторжении Скифов в Азию
внимательно просмотрим пророческие речи Софонии, то найдем и здесь признаки
того, что речи эти произнесены уже после нашествия Скифов на Палестину.
В 3,5—7 пророк, обличая закосневших в своих пороках
иудеев, на которых не оказывает действия постоянное обнаружение грозного суда
Божия над нечестивыми, говорит, между прочим, от имени Иеговы: «Я истребил
народы, разрушены твердыни их; пустыми сделал земли их так что уже никто не ходит
по ним; разорены города их, нет ни одного человека, нет жителей... а они (Иудеи)
старались во всем действовать превратно (Соф. III, 5—7). Этим пророк указывает,
очевидно, на недавние грозные события, которые совершались на глазах его
слушателей, но которые Иудеи не коснулись, потому что далее говорит: «итак,
ожидайте Меня до того дня, когда Я восстану для суда» (III, 8). Под этими
событиями всего естественнее разуметь ряд опустошительных вторжений Скифов в
разные государства западной Азии[12].
Есть и еще одно место, которое указывает на знакомство
иудеев со Скифами; это — 1-я половина 18 стиха 1 главы, где пророк говорит о
тщетности упования иудеев на силу богатства: «Ни серебро их (Иудеев), ни золото
их, не может спасти их в день гнева Иеговы». Если обратить внимание на то, в
каком отношении к предыдущим и последующим мыслям стоит это предложение, то на
первый взгляд оно кажется совсем несоответствующим контексту речи в данном
месте. В самом деле, начиная с 15 стиха I главы, пророк Софония, постепенно все
более и более сгущая краски, исчисляет те ужасные бедствия, которым должны
подвергнуться нечестивые «в день гнева Иеговы», и заканчивает 17-й стих,
предшествующий рассматриваемому нами выражению, такими словами: «и разлита
будет кровь их, как прах, и (разметана) плоть их, как помет». После этого
естественнее всего ожидать общее заключение ко всей грозной речи (I глава),
которое, действительно, содержится в конце 18-го стиха: «и огнем ревности Его
(Иеговы) пожжена будет вся земля, так как истребление и притом поспешное совершит
Он над всеми жителями земли; но это заключение отделено от 17 стиха приведенным
нами заявлением о тщетности надежд Иудеев на свои богатства во время нашествия
врагов. Заявление это кажется настолько мало соответствующим ходу мыслей в
конце I главы, что некоторые из исследователей (Швалли) считают его просто
глоссой, ошибочно внесенной в самый текст (из 7, 19 Иезек.). Но, если мы
вспомним о современных обстоятельствах жизни избранного народа, то нам будет понятно,
почему пророк так настойчиво должен был разубеждать Иудеев в их надеждах па
всемогущую силу богатства. Согласно рассказу Геродота, Скифы, вторгнувшиеся в
западную Азию, не столько отличались страстью к войне и разрушению, сколько
заботились о возможно большем обогащении па счет побежденных (Herod. I, 106); мы упоминали, что ценой
громадной контрибуции Псамметиху удалось отклонить их от похода на Египет. Тем
менее, конечно, расположены были Скифы вести войну в гористой Иудее, где
свойства местности, весьма неудобной для передвижения, и укрепленные города, в
которых запирались Иудеи от врагов, делали конницу, составлявшую главную силу
Скифов, совершенно бесполезной. Вероятно, Скифы, как и все кочевые народы, не
отличались умением вести правильную осаду крепостей[13].
Поэтому, если Скифы прошли и по Иудее, то существенного вреда они ей нанести не
могли, и, вероятно, им удалось только взять небольшую контрибуцию с жителей столицы[14].
Принимая во внимание все сказанное, мы находим вполне понятными настойчивые
предостережения пророка от чрезмерного упования на силу богатства. Будущие
враги—как бы так говорит пророк — окажутся совсем непохожими на Скифов,
которые, правда, представляли грозную силу, но которые пред грудами золота и
серебра влагали обнаженные мечи в ножны.
Таким образом, нашествие Скифов, которое было долго памятно всем
обитателям западной Азии (Herod. IV, 1), не имело большого
значения для избранного народа, а потому и не нашло себе сильного отзвука в
речах современного иудейского пророка. Оно послужило для него только поводом к возвещению скорого наступления
суда Божия над иудейским народом, который закоснел окончательно в своей
испорченности и оставался слеп и глух к великим знамениям времени (2, 1—2. 3,
1—2. 3, 5—7). В то время, когда могущественная прежде Ассирийская монархия
доживала последние дни и иудеи, испытавшие много тяжелых ударов от ее властителей, с нетерпением ожидали падения
Ниневии, с которого должен был наступить — по их мнению — период полной
национальной независимости, озаренный духом Божиим пророк усматривал в
оживленной взаимной борьбе народов средней Азии, осложнившейся неожиданным
вторжением кочевников, лишь начало кровавой борьбы за господство над миром,
которая должна была потрясти почти все государства тогдашнего мира (2,4—15) и в
которой должно было пасть окончательно и иудейское царство (1, 2—3. 15—18; 3,
8). Быстрое и внезапное появление Скифской орды в пределах иудеи служило для
пророка лишь наглядным образом скорого возвышения новой монархии вместо
Ассирии, — Вавилонской, властители которой должны были явиться орудиями суда
Иеговы над нечестивыми (1, 7. 14) Приблизительно тоже самое находим мы и в
одной из ранних речей современника Софонии пророка Иеремии: «от лица севера возгорятся злая на всех обитающих на
земли. Зане се аз созову вся царства земная от севера, рече Господь: и приидут
и поставят кийждо престол свой в преддвериях врат Иерусалимских, и на всех стенах окрест его, и на
всех градех Иудиных» (Иер. I, 14—15.
Сравн. Соф. I, 2—3; 18; 3, 8).
[1] Мнения Гитцига и Эвальда изложены в их комментариях на книгу
Софонии, — Шрадера в его статье Zephanja, помещенной в 5 томе Bible-Lexicon
Шенкеля.
[2] В речах пророка Иеремии, младшего современника Софонии, ясных
указаний на Скифов нет. В изображении им врагов, которые должны явиться
исполнителями суда Иеговы над иудеями (Иер. 4.6—7; 5.15—17; 6.1—3, 21—25) нет
ни одной черты, которой было бы нельзя отнести с равным правом и к Вавилонянам
(Иер. 25.9—11; сравн. также 47.1—4, где идет речь о Египтянах, и Ис. 5.26—29 и
14.31, где имеются в виду Ассирияне).
[3] Впрочем, Евсевий руководился и другими источниками при
составлении своего канона и, следуя им в установлении хронологических дат для
ближайших к нашествию Скифов событий, он весьма часто расходится с показаниями
Геродота.
[4] Правда, по IV книге его Истории Скифы жили некогда в степях на
востоке от Каспийского моря, но они были вытеснены отсюда Массагетами к берегам
Азовского моря, где они и утвердились надолго; поход в Мидию при Киаксаре они
предпринимали именно отсюда (Herod. IV, 11—12; сравн. I, 201—204).
[5] Смерть его последовала в 605 году до н. э.
[7] Масперо (в «Истории народов востока»), Мейер и др.
[9] Геродот, упоминая в своей истории (I, 74) о Лабинете
Вавилонском, содействовавшем заключению мира между воюющими, вероятно, имел в
виду отца последнего Вавилонского царя. Неполнота и запутанность в сведениях по
истории Вавилонского царства не дают возможность определить то, какое положение
занимал Лабинет—отец при Навуходоносоре, современником которого он должен быть;
впрочем некоторые историки считают его за одно лицо с Навуходоносором (напр.
Масперо; см. Историю народов востока в русск. перев. 531 стр.).
[10] Подобно Дункеру, сокращает это число и Масперо, который полагает
для господства Скифов период 634—627 годов.
[11] Даже в хронике Евсевия начало пророческой деятельности Иеремии,
а тем более Софонии, отнесено ко времени после нашествия Скифов (Eusebii Cronic. lib. II, р. 453 в XIX т. Curs. compl. patrolog. ed. Migne). Здесь призвание Иеремии к пророческому
служению отнесено к 15 году Иосии, а нашествие Скифов на Палестину к 13 году. Но, так как согласно I. 1. Иеремии
его призвание последовало в 13-й год царствования Иосии, то движение Скифов к
Египту нужно отнести на два года раньше, т. е. к 11-му году Иосии, или 631-му году до н.
э. К этому приблизительно времени (именно
к периоду между 634 и 630 годами)
относят нашествие Скифов и большинство историков востока: Дункер, Нибур, Шрадор,
Масперо и др.
[12] Швалли полагает, что в данном месте пророк имеет в ввиду завоевание Азота фараоном Псамметихом (Herod.
II, 157). Но уже то обстоятельство, что Азот был взят лишь после 29-летней
осады, показывает, что война велась весьма неэнергично со стороны Псамметиха и что самое событие
завладения Азотом не могло
произвести большого впечатления на современников.
[14] Сравн. Соф, I, 11. 13. 20, где пророк говорит о скоплении громадных богатств в руках жителей
Иерусалима.
Комментариев нет:
Отправить комментарий